Єдність у розмаїтті

СУБЪЕКТИВНАЯ ПАМЯТЬ

Семен ГЛУЗМАН

Всякая правда не может не быть субъективной. Потому что субъективна сама память. Посмотрите воспоминания некоторых советских отсидентов – они мононациональны. Как будто в зо­нах, где они оставили часть своей жизни, отбывали срок одни лишь этнические украинцы. Каждый из нас помнит тех, с кем был ближе. Или тех, кого ненавидел. Почему-то убирая из прошло­го тех, кто не должен был там быть: капитан МВД Рак, капитан МВД Чайка, капитан КГБ Утыро… Все – этнические украинцы.

Очень важная для историка-архивиста память цифр: в ка­кой камере отбывал свой предсмертный срок Васыль Стус. Важная ли? Не уверен. Сегодня, спустя сорок лет гораздо важнее объяснить юному украинцу, что гениальный европей­ский поэт Стус не был политиком. Что он был арестован со­всем не за «антисоветские приготовления». Что такие как он, не знающие компромисса люди не могут выжить в тоталитар­ной системе. Что не так уж важно, пытался ли кто-либо хода­тайствовать о присуждении ему Нобелевской премии. И тог­да, возможно, юный украинец будет осознанно участвовать в выборах. В тех самых выборах парламента, президента и местной власти, в которых не имел возможности участвовать особо опасный государственный преступник Васыль Стус.

Произведение искусства отличается от факта на величину души автора. Это – из давно забытого советского прозаика 60-х прошлого века. Подавляющее большинство из нас не читало протоколы допросов пойманных российских террори­стов. Но мы все читали Достоевского и Трифонова. Они сфор­мировали наше отношение к прошлому. И к будущему.

Когда читаю или слушаю Левка Лукьяненко, убеждаюсь: мы сидели с ним в разных странах. И жили в разных странах. Его память, как и моя, избирательна. Как и память его ныне по­койного подельника Ивана Кандыбы, никогда, ни разу не уча­ствовавшего в лагерных акциях протеста. Что ж, каждый имел такое право – не участвовать. Но не все воспользовались.

А есть еще одна память, Ивана Кукушкина, работающего сторожем-уборщиком в музее бывшей политической зоны ВС 389/36 на Урале. Он, Кукушкин, прежде прапорщик-контро­лер, видит свое (и мое) прошлое иным. Где все было правиль­но, по закону. И он сегодня не боится говорить вслух свою правду. Ему, неумному и плохо образованному трудно понять, что его право говорить вслух защищали своей смертью «укра­инские буржуазные националисты» Валерий Марченко и Ва­сыль Стус, его, Кукушкина тогдашние клиенты.

Я издал книгу своей памяти. Эмоциональную, субъектив­ную. Без эмоций свидетеля-мемуариста история теряет кровь. И вот я прочитал еще одну такую же «живую» книгу. Ее оста­вил нам мой давний знакомый Рафаил Нахманович. Успел. Милый Рафа, он описал известное, где-то и как-то описанное, рассказанное. В его тексте – живая кровь интеллигентного человека, не боящегося быть субъективным. Любить и не лю­бить. Прощать и не прощать. Мне, автору недавних отсидент­ских воспоминаний книга Рафы важна до чрезвычайности. Потому что она – не о тюрьме, где человеку быть не следует. Книга Рафы – о той истории, где жили рядом с нами Гелий Снегирев, Виктор Некрасов, Иван Дзюба… Где жил и я, роман­тический юноша, неожиданно для самого себя поигравший в кости с судьбой.

Красивая осталась нам проза. Разве это плохо… Умная, красивая, честная проза Рафы Нахмановича.

Мирослав МАРИНОВИЧ
Иосиф ЗИСЕЛЬС
Вячеслав ЛИХАЧЕВ
Олег РОСТОВЦЕВ
Віталій НАХМАНОВИЧ
Микола КНЯЖИЦЬКИЙ
Володимир КУЛИК
Виталий ПОРТНИКОВ
Олег РОСТОВЦЕВ